Мент - Страница 45

На десерт — две девахи. Одна рыжая, другая — крашеная блондинка. Маловато, с усмешкой подумал Зверев и оказался не прав — вскоре подошли еще две… вот теперь комплект!

Первоначально атмосфера была несколько скованной. Отчасти потому, что сказывалось пережитое напряжение, отчасти потому, что и Кент, и второй бандит — его прозвище было Слон — видели в Звереве мента. Все-таки мента… А кем видел себя сам капитан УР?

— Ну, за хорошее начало! — сказал, поднимая бокал, Лысый.

Сашка кивнул, чокаться ни с кем не стал, опрокинул водку в рот.

Виталий подмигнул ему и тоже выпил. Похоже, он догадывался, что творится со Зверевым. Сашка лил в себя водку, не ощущая ни крепости, ни вкуса ее… хотелось быстрей опьянеть, ощутить провал в сознании.

Быстро закусили, быстро налили по второй. Все, включая проституток, как будто куда-то торопились.

— Скажи что-нибудь, Саша, — предложил Лысый. Зверев пожал плечами, буркнул:

— За удачу!

И снова влил в себя водку… Глубоководный трал захватил редкий экземпляр автомобильной камеры, питающейся долларовым планктоном. Лебедки наматывали тросы, вытягивая добычу на поверхность. Давление воды уменьшалось, камера распухала, ее черное блестящее тело раздувалось на глазах. В тот момент, когда трал вышел из воды, камера лопнула. Зеленая долларовая масса вытекала наружу. Она дурно пахла и отвратительно шевелилась. Камера обмякла, покрылась складками, потускнела. Из зеленой жижи поблескивали золотые обручальные кольца. Из зеленой жижи показалась личинка новой долларовой камеры — обрезок шланга с изолентой на концах…

— А теперь в парилку! — громко сказал Лысый. Женщины стали раздеваться. Кент и Слон тоже. На плече Слона синела наколка: ВДВ.

Зеленая зловонная жижа начала затягивать внутрь себя обручальные кольца. Судорожно дергалась личинка.

— Что ты, Саша, такой мрачный? — спросил, подойдя ближе, Лысый. — Все прошло отлично, расслабься, скинь напряжение.

— Все в порядке, — ответил Зверев.

— Вот именно, но ты мне что-то не очень нравишься… Ты что, думаешь, Магомед обратится в ментуру? Никогда! Никогда он на это не пойдет. Да и ваш Тихорецкий прикрывать в данном случае его не станет.

— Я знаю, Виталий.

— Тогда в чем дело? Все о'кей, мы взяли почти сто пятьдесят тонн зеленых… И еще возьмем столько же. Половина — твоя…

Хлопнула дверь в сауну, раздался визг одной из проституток и довольный гогот Слона.

— …А потом, — продолжал Лысый, — мы еще не такие дела развернем.

— Нет, — ответил Сашка.

— Почему — нет?

— Потому что я не хочу. Я из другой колоды, Виталий.

— Смотри сам… Здесь ты сам волен выбирать.

Больше на деловые темы они не разговаривали. Звереву не хотелось. А Лысый понял — в душу не лез. Дальше… дальше началась какая-то безумная пьянка и полное скотство. Когда-то это называлось оргия. Но мы назовем скотством. Описывать не будем… Зайдите в ближайший секс-шоп, купите порнокассету, которые почему-то настырно называют эротическими, — увидите примерно то, что происходило в баньке.

…Зверев заметил растрепанную рыжую голову на подушке. Вспомнить имя, как ни старался, не смог. Жанка? Светка? Ленка?

Было очень стыдно, болела голова. Казалось, на него смотрит Настя. Смотрит с легким прищуром и ироничной улыбкой на коралловых губах. И негромко говорит:

— Я верю в тебя, капитан.

В понедельник брали группу вымогателей. Кооператор, вчерашний комсомольский работник, трясся от страха перед запугавшими его пацанами. Но жадность оказалась сильнее… Когда ему пообещали сжечь новенькую семерку, он побежал в милицию.

В последнее время количество таких случаев росло. Бывшие спортсмены, бывшие афганцы и просто вчерашние пэтэушники сбивались в стаи и начинали искать свое место под солнцем. Шел девяносто первый год, пора большого Хапка, быстрого обогащения, раздела и передела. Газеты взахлеб писали о рэкетирах, подогревали страх. В моде были кожаные куртки, спортивные штаны «Адидас» и стрижка наголо.

Запуганный бизнесмен-комсомолец долго мучился, разрываясь между страхом перед злыми бандитами и жадностью. Менталитет комсомольского аппаратчика учил гнуться перед тем, кто сильнее, но жадность пересилила. Панический звонок кооператора прозвучал в двадцать седьмом отделении всего за полчаса до визита вымогателей. Переадресовывать урода в ОРБ было уже поздно. Зверев, Осипов и Кудряшов выехали в адрес.

Кооператор мялся, жался, все время трогал синяк под левым глазом. Видимо, уже жалел, что обратился в милицию.

— А если они будут потом мстить? — спросил он трижды.

— Не ссы, не будут.

— А вот в «Ленинградской правде» на той неделе писали, как одного кооператора в лес вывезли и пытали. Вы читали?

— Нет, — отрезал Зверев. — Сказок не читаем и тебе не советуем.

— Вы думаете — сказки? — спросил вчерашний комсомолец и нервно поправил очки. Ему очень хотелось услышать подтверждение, что, мол, да — сказки.

— Я не думаю, а знаю. Боишься — мы, можем сейчас повернуться и уйти. Решай свои вопросы сам.

— Н-нет… а нельзя ли сделать так, что вы вроде бы случайно зашли, а я никуда не заявлял. А?

— Нельзя, — отрезал Зверев. — Решай, времени осталось десять минут.

Этот слизняк был ему откровенно противен. После мучительных колебаний кооператор наконец решился. К моменту прихода бандитов за данью Зверев и Осипов стояли за стенкой из пустых картонных коробок, Кудряшов прогуливался на улице. Бледный кооператор с роскошным синяком под глазом стоял за прилавком.

Бандитами оказались три сопляка лет по двадцать. Самым главным их аргументом была униформа: липовый «адидас», турецкие кожаные куртки, бритые головы. И соответствующий жаргон.